|
|
Как известно, уже в июле 1941 года, вскоре после начала войны, активные боевые действия развернулись на территории нашей области. В ходе сражений православные храмы нередко оказывались под огнем как той, так и другой стороны. Вместе с тем, бывали случаи, когда солдаты или их командиры не решались поднимать руку на церкви Божии и спасали их от неминуемого разрушения. Так, во время боев за Смоленск командующий 16-ой армией генерал-лейтенант М. Ф. Лукин запретил своим артиллеристам вести стрельбу по Успенскому собору, используя его как ориентир для наведения орудий.
В конце июля – начале августа Смоленск был захвачен германскими войсками. А к середине октября неприятель захватил почти всю Смоленщину. Оккупационная администрация в пропагандистских целях, а также желая привлечь на свою сторону симпатии местного населения, не препятствовала возрождению церковной жизни. Это привело к тому, что смоляне, измученные десятилетиями безбожного режима, начали повсеместно восстанавливать новые храмы и создавать новые приходы. Еще шли бои за Смоленск, когда Успенский кафедральный собор посетил известный немецкий военачальник – командующий второй танковой группой генерал Гейнц Гудериан. Осмотрев храм, он отдал распоряжение об организации его охраны.
Историческая справка:
Г. Гудериан так описывал состояние, в котором находился Успенский собор после взятия Смоленска: «Город Смоленск мало пострадал в результате боевых действий. Захватив старую часть города на южном берегу Днепра, 29-ая мотодивизия, имея задачу установит связь с Готом, перешла реку Днепр и овладела промышленным районом города, расположенным на северном берегу города. Воспользовавшись своим посещением позиций в Смоленске, я решил осмотреть кафедральный собор. Он остался невредим. При входе посетителю бросался в глаза антирелигиозный музей, размещенный в центральной части и левой половине собора. У ворот стояла восковая фигура нищего, просящего подаяние. Во внутренней части помещения стояли восковые фигуры в натуральный человеческий рост, показывающие в утрированном виде, как буржуазия эксплуатирует и угнетает пролетариат. Красоты в этом не было никакой. Правая половина церкви была отведена для Богослужений. Серебряный алтарь и подсвечники, видимо, пытались спрятать, но не успели сделать это до нашего прихода в город. Во всяком случае, все эти чрезвычайно ценные вещи лежали кучей в центре собора. Я приказал найти кого-нибудь из русских, на кого можно было бы возложить ответственность за сохранность этих ценностей. Нашли церковного сторожа – старика с длинной белой бородой, которому я передал через переводчика, чтобы он принял под свою ответственность ценности и убрал их на место. Ценнейшие позолоченные резные рамки иконостаса были в полной сохранности. Что стало потом с собором, я не знаю». (Гудериан Г. "Воспоминание солдата")
Еще через несколько дней, с согласия немецкой комендатуры, верующие убрали из собора экспонаты антирелигиозного музея, находившегося в нем с 1933 года, и начали приводить храм в порядок.
|
Первое Богослужение в Успенском соборе уже состоялись в середине августа. Они проходили при огромном стечении народа и в присутствии высоких чинов вермахта.
Историческая справка:
… «3 августа 1941 года в соборе состоялось лютеранское богослужение для солдат и офицеров германской армии, которое совершил молодой пастор, приехавший вместе с оккупантами. На этой службе присутствовал командующий группой армии «Центр» генерал-фельдмаршал Ф.фон Бок. Но уже 10 августа, в день празднования Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрии», вновь открытый Свято-Успенский собор был торжественно освящен протоиереями Тимофеем Глебовым и Павлом Смирягиным, после чего ими же была отслужена первая после восьмилетнего перерыва Божественная Литургия, на которую собралось большое количество народа».
«Священник не помнил такого множества народа, которое собралось на эту службу. Из убежищ около собора, из близких и дальних окраин пришли старики, женщины и дети. Тихо поднимались они по высоким лестницам собора к древнему Божиему храму, ныне снова им возвращенному. Во время Богослужения были сначало тихи, как будто не понимали того, что перед ними совершается, но потом слезы стали стекать по их испуганным лицам, и, наконец, плакали все эти несчастные, душевно изголодавшиеся люди…» (Корнилов А.А. "Преображение России.")
